В марте 1980 года обратился в Спорткомитет СССР с просьбой изготовить несколько опытных образцов беговых коньков. Мои воспитанники катались на кустарно изготовленных, приспособленных как «регулируемые», с помощью картонных прокладок. Спорткомитет отказал. Уже была подготовлена заявка авторского свидетельства на изобретение.
В советское время существовало две формы защиты авторских прав: авторское свидетельство и патент. Авторское, означало пожизненное право называться автором, без всех остальных, в том числе и материальных. Всё принадлежало государству. Авторское было легко получить, и даже оказывалась помощь в его оформлении. Другое дело – патент. Право на получение патента только декларировалось в законе. Без такой «декларации» Союз не мог стать членом международного патентного договора. Мало того, что за подачу заявки, патент надо было оплатить. Была выстроена целая система ограничительных мер, препятствующих получению патента для граждан СССР. Патент означал – исключительное право патентообладателя на своё изобретение. Это противоречило идеологическим взглядам государства на частную собственность.
Получив отказ на изготовление коньков, решил добиться получения патента. Цель была такая: получить патент и «на блюдечке с голубой каёмочкой» преподнести Комитету в бесплатное пользование. Я – получил и этим воспользовался. Есть в моём досье на полках архива Спорткомитета письмо с предложением о безвозмездной передаче прав.
Три года, вместо положенных 6-ти месяцев, рассматривалась моя заявка во ВНИИГПЭ. Были отказы. Там тоже есть свой «Верховный суд». На отказное решение подавалось заявление в высшую экспертную комиссию с одновременной оплатой пошлины. На комиссии надо присутствовать заявителю со своим изобретением. Из Мурманска ездил в Москву со своим «вшивым Устройством». Смотрели, стояли, качались. Убедились — линия опоры стопы анатомически индивидуальна. Вот так я заполучил свой первый патент.
При сотнях тысяч, выдаваемых авторских прав на изобретения, число выданных патентов, колебалось в пределах не более десятка. Да и то это были в основном зарубежные патентообладатели. В 1984 году был уже единственным обладателем двух действующих патентов. Ещё по двум патентам было завершено делопроизводство. Оставалось только дать согласие на «формулу изобретения». За всё надо платить, а зачем и чем? Никому мои патенты оказались не нужны. Запатентовать за рубежом не имел возможности, так как необходимо вносить пошлину в валюте, разрешение на её получение могло дать только профильное министерство. Прекратил делопроизводство по их оформлению. Через два месяца, согласуясь с законом, заявка откладывалась в архив. Там миллионы и миллионы ценных идей, похороненных «заживо». Говорят, японцы хотели приобрести за большие деньги эти архивы. Хватило ума – не продать.
Экспертиза ВНИИГПЭ на получение патента в СССР — это не ВНИИФК, не – ВИСТИ, и – даже не Департамент инновационной политики. Интеллектуальный уровень патентных экспертов, тех времён, не идёт ни в какое сравнение с нашими конькобежными «академиками». Я уж подумываю: к какому правительству, какой страны обратиться с предложением на использование адаконской технологии? Мне симпатичны: голландцы, немцы, канадцы, французы, шведы. Даже отдельные пользователи портала SPORTBOX уже поняли и оценили её суть. Вот вам уровень нашей спортивной науки. Её нет. Ох, и потужите, вы ребята.
P.S. Будем считать, что к первой награде «За мужество», я получу ещё одну — «За стойкость». Это надо же – 30 лет «держу оборону», предпринимаю «контратаки» и не сдаюсь! Есть, ещё с советских времён, положительные заключения тех же ВИСТИ и ВНИИФКа на адаконскую технологию. Это будет отдельная тема...
Лев Аксенов.